Неточные совпадения
Льву, Кесарю лесов, Бог
сына даровал.
И наконец приходит срочный год,
Царь-Лев за
сыном шлёт.
— Собирались в доме ювелира Марковича, у его
сына,
Льва, — сам Маркович — за границей. Гасили огонь и в темноте читали… бесстыдные стихи, при огне их нельзя было бы читать. Сидели парами на широкой тахте и на кушетке, целовались. Потом, когда зажигалась лампа, — оказывалось, что некоторые девицы почти раздеты. Не все — мальчики, Марковичу — лет двадцать, Пермякову — тоже так…
Старик Обломов как принял имение от отца, так передал его и
сыну. Он хотя и жил весь век в деревне, но не мудрил, не ломал себе головы над разными затеями, как это делают нынешние: как бы там открыть какие-нибудь новые источники производительности земель или распространять и усиливать старые и т. п. Как и чем засевались поля при дедушке, какие были пути сбыта
полевых продуктов тогда, такие остались и при нем.
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом с ним, с
левой стороны, доктор, с другой — гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом с
левой стороны — miss Редер, гувернантка маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка; с правой, напротив — брат Мисси, единственный
сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов, оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
— С Иваном Федоровичем Епанчиным я действительно бывал в большой дружбе, — разливался генерал на вопросы Настасьи Филипповны. — Я, он и покойный князь
Лев Николаевич Мышкин,
сына которого я обнял сегодня после двадцатилетней разлуки, мы были трое неразлучные, так сказать, кавалькада: Атос, Портос и Арамис. Но увы, один в могиле, сраженный клеветой и пулей, другой перед вами и еще борется с клеветами и пулями…
— Матушка, — сказал Рогожин, поцеловав у нее руку, — вот мой большой друг, князь
Лев Николаевич Мышкин; мы с ним крестами поменялись; он мне за родного брата в Москве одно время был, много для меня сделал. Благослови его, матушка, как бы ты родного
сына благословила. Постой, старушка, вот так, дай я сложу тебе руку…
Мать, закрыв окно, медленно опустилась на стул. Но сознание опасности, грозившей
сыну, быстро подняло ее на ноги, она живо оделась, зачем-то плотно окутала голову шалью и побежала к Феде Мазину, — он был болен и не работал. Когда она пришла к нему, он сидел под окном, читая книгу, и качал
левой рукой правую, оттопырив большой палец. Узнав новость, он быстро вскочил, его лицо побледнело.
— Прошу вас, — ближе к делу! — сказал председатель внятно и громко. Он повернулся к Павлу грудью, смотрел на него, и матери казалось, что его
левый тусклый глаз разгорается нехорошим, жадным огнем. И все судьи смотрели на ее
сына так, что казалось — их глаза прилипают к его лицу, присасываются к телу, жаждут его крови, чтобы оживить ею свои изношенные тела. А он, прямой, высокий, стоя твердо и крепко, протягивал к ним руку и негромко, четко говорил...
«Когда же приидет
сын человеческий во славе своей и все святые ангелы с ним, тогда сядет на престоле славы своей, и соберутся пред ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов, и поставит овец по правую сторону свою, а козлов — по
левую.
Когда его племянник,
сын его брата Михаила, Димитрий Сехин, войсковой старшина, был в гостях в Ясной Поляне и назвал
Льва Николаевича графом, — тот обиделся. Тогда Сехин стал его звать «
Лев Николаевич».
— Было двое
сыновей, батюшка, да обоих господь прибрал. Оба на твоем государском деле под Полоцком полегли, когда мы с Никитой Романычем да с князем Пронским Полоцк выручали. Старшему
сыну, Василью, вражий лях, налетев, саблей голову раскроил, а меньшему-то, Степану, из пищали грудь прострелили, сквозь самый наплечник, вот настолько повыше
левого соска!
И замолчал, как ушибленный по голове чем-то тяжёлым: опираясь спиною о край стола, отец забросил
левую руку назад и царапал стол ногтями, показывая
сыну толстый, тёмный язык.
Левая нога шаркала по полу, как бы ища опоры, рука тяжело повисла, пальцы её жалобно сложились горсточкой, точно у нищего, правый глаз, мутно-красный и словно мёртвый, полно налился кровью и слезой, а в
левом горел зелёный огонь. Судорожно дёргая углом рта, старик надувал щёку и пыхтел...
Сын кузнеца шёл по тротуару беспечной походкой гуляющего человека, руки его были засунуты в карманы дырявых штанов, на плечах болталась не по росту длинная синяя блуза, тоже рваная и грязная, большие опорки звучно щёлкали каблуками по камню панели, картуз со сломанным козырьком молодецки сдвинут на
левое ухо, половину головы пекло солнце, а лицо и шею Пашки покрывал густой налёт маслянистой грязи.
По сцене важно разгуливал, нося на
левой руке бороду, волшебник Черномор. Его изображал тринадцатилетний горбатый мальчик,
сын сапожника-пьяницы. На кресле сидела симпатичная молодая блондинка в шелковом сарафане с открытыми руками и стучала от холода зубами. Около нее стояла сухощавая, в коричневом платье, повязанная черным платком старуха, заметно под хмельком, и что-то доказывала молодой жестами.
У князя
Льва Яковлевича было два
сына: Димитрий и
Лев.
Старики Протозановы так на это и смотрели, и когда
сын их
Лев Львович, получив чин в гвардии, приехал из Петербурга на побывку домой с тем же пламенем любви к сиротке, с каким четыре года тому назад уехал, то они только обрадовались, что это чувство, выдержав испытание, остается прочным.
Я сажусь «в тую ж фигуру», то есть прилаживаюсь к правому веслу так же, как Евстигней у
левого. Команда нашего судна, таким образом, готова. Иванко, на лице которого совершенно исчезло выражение несколько гнусавой беспечности, смотрит на отца заискрившимися, внимательными глазами. Тюлин сует шест в воду и ободряет
сына: «Держи, Иванко, не зевай, мотри». На мое предложение — заменить мальчика у руля — он совершенно не обращает внимания. Очевидно, они полагаются друг на друга.
«Да кто же был его учителем в каллиграфии? — добродушно смеясь, спросил
Лев Семеныч у моего отца, — ваш собственный почерк не очень красив?» Отец мой, обрадованный и растроганный почти до слез похвалами своему
сыну, простодушно отвечал, что я достиг до всего своими трудами под руководством матери, с которою был почти неразлучен, и что он только выучил меня арифметике.
Шестьдесят воинов, блестя золочеными шлемами и щитами, стояло в ряд по
левую и по правую сторону трона; старшим над ними сегодня был чернокудрый красавец Элиав,
сын Ахилуда.
Полевой отвечал очень умеренно; перебранки между ним и Писаревым совершенно прекратились; но схватки издателя «Телеграфа» с «
Сыном отечества» и «Северной пчелою» продолжались.
Весь гнедой, сукин
сын, без отметины, а
левая передняя нога, шут ее дери, белая.
Получив весть о смерти брата,
Лев Степанович в первые минуты горести попробовал опровергнуть брак покойника, потом законность его
сына, но вскоре увидел, что Акулина Андреевна взяла все меры еще при жизни мужа и что седьмую часть ей выделить во всяком случае придется, и
сыну имение предоставить, да еще заплатить протори.
Михаил Степанович был
сын брата
Льва Степановича — Степана Степановича. В то время, как
Лев Степанович посвящал дни свои блестящей гражданской деятельности, получал высокие знаки милости и целовал светлейшее плечо, карьера его меньшого брата разыгрывалась на ином поприще, не столько громком, но более сердечном.
Он думал отдать Мишу в пансион; но двоюродная тетка
Льва Степановича выпросила его к себе воспитывать с своим
сыном, который, говорила она. был один и скучал.
В задней стене, к правому углу, дверь в комнату Маргаритова; в
левом растворенная дверь в темную переднюю, в которой видно начало лестницы, ведущей в мезонин, где помещаются
сыновья Шабловой.
Являюсь я однажды в одно семейство; там только что собрались ехать в зверинец; меня приглашают ехать вместе; мы отправились. При входе в зверинец, глава семейства берет на руки младшего
сына с тем, чтобы показать ему
льва. Ребенок быстро отворачивает голову и начинает трястись всем телом.
— Как! вскрикивает отец: — нет, не будет этого!! Смотри на
льва!! Он
сын военного, сам будет военным и не должен быть трусом! Смотри на
льва!!..
— Смотри на
льва! я тебе приказываю! Смотри на
льва!!.. вскрикивает отец, стараясь повернуть
сыну голову.
Да узнают все народы наши, как велика наша мощь и как беззакатна наша слава! Да стекутся все народы к ногам нашим, как песчинки, гонимые ветром пустыни! Да растерзают
львы наши всех подлых врагов! И тогда мы поразим мир деяниями нашими; мы воздвигнем пирамиды превыше пирамид отца нашего; мы построим храмы величавее храма Сети. Так сказал нам Аммон, великий бог и отец наш; так говорит вам возлюбленный Аммона Узирмари-Сотпунири,
сын Ра, Рамсизу-Миамун.
«Чародейная сила Псару,
сына госпожи Тентнубаты, есть сила Озириса Атуму, царя богов. Сила
левого виска его подобна силе
левого виска бога Туму. Его верхняя губа — богиня Изида, его нижняя губа — богиня Нефтис, его зубы — мечи, его тело — Озирис, его пальцы — синие змеи, его живот — Ну, его бока — перья Аммона».
Здешний центр, как уже было доносимо, организовался давно и необыкновенно счастливо: имея по правую руку высокопоставленную влиятельную женщину, а по
левую доброго
сына отчизны, можно действовать, соображать, наставлять и направлять по тройственному усмотрению.
—
Сын Сирахов гласит: «Лучше жити со
львом и змием, неже с женой лукавою.
«До последнего конца своего (читал генерал) она не возроптала и не укорила Провидение даже за то, что не могла осенить себя крестным знамением правой руки, но должна была делать это
левою, чем и доказала, что у иных людей, против всякого поверья, и с
левой стороны черта нет, а у иных он и десницею орудует, как у любезного духовного
сына моего Павла Николаевича, который пред смертью и с Богом пококетничал.
Потом я встал, ходил, распоряжался, глядел в лица, наводил прицел, а сам все думал: отчего не спит
сын? Раз спросил об этом у ездового, и он долго и подробно объяснял мне что-то, и оба мы кивали головами. И он смеялся, а
левая бровь у него дергалась, и глаз хитро подмаргивал на кого-то сзади. А сзади видны были подошвы чьих-то ног — и больше ничего.
О том, о другом поднималась еще беседа, — Толстой упорно сводил всякую на необходимость нравственного усовершенствования и любви к людям. В креслах, вытянув ноги и медленно играя пальцами, сидел
сын Толстого,
Лев Львович. Рыжий, с очень маленькой головкой. На скучающем лице его было написано: «Вам это внове, а мне все это уж так надоело! Так надоело!..»
Ощущение блаженной и творческой полноты этой красивой, гармонической жизни хорошо передает в своих детских воспоминаниях один из
сыновей Толстого,
Лев Львович. Мальчик смотрит в окно, как отец едет на прогулку.
Продолжали ехать шагом… колокольчик нет-нет звякнет, да и застонет… Уж чернел мост в овраге; на конце его что-то шевелилось… За мостом — горка, далее мрачный лес; в него надо было въезжать через какие-то ворота: их образовали встретившиеся с двух сторон ветви нескольких вековых сосен. Мать
левою рукою прижала к себе
сына, правою сотворила опять крестное знамение.
— Все, как и следует по закону, оставляю твоему
сыну; а сто тысяч в бумагах, в
левом ящике бюро, в конверте, ей…
Вследствие просьбы кредиторов, правительство присудило отдать старика Яковкина, еще стройного и ловкого, в солдаты. Ему забрили лоб и определили на службу в
полевые полки. В то время, когда отец тянул тяжелую солдатскую лямку,
сыну его часто приходило на мысль явиться к светлейшему князю и получить с него должок, простиравшийся до пятисот рублей.
Павел Петрович снял с себя корону и, спустив с плеч порфиру, надел поданную ему трехугольную шляпу и обнажив свою шпагу, сделал ею плашмя три рыцарские удара по
левому плечу великого князя, после чего вручил ему его шпагу, возложил ему на плечо знак ордена большого креста и трижды облобызал
сына, как нового брата по ордену.
— Во имя отца и
сына и святого духа, — сказал он твердым голосом, держа
левою рукой образ, а правою сотворив три крестные знамения, — этим божиим милосердием благословляю тебя, единородный и любезный
сын мой Иван, и молю, да подаст тебе святой великомученик Георгий победу и одоление над врагом. Береги это сокровище, аки зеницу ока; не покидай его никогда, разве господь попустит ворогу отнять его у тебя. Знаю тебя, Иван, не у живого отнимут, а разве у мертвого. Помни на всякий час благословение родительское.